22.03.2017

Интервью Марка Розовского в "Театральной афише"

Марк Розовский

Бойцовский характер искусства потерян

Интервью: Елена Алдашева

Основатель и художественный руководитель театра «У Никитских ворот» Марк Розовский – человек неиссякаемой энергии. Свой творческий путь Розовский начал в студенческой студии «Наш дом» в МГУ, потом работал с Георгием Товстоноговым, Олегом Ефремовым. Весь сложный путь советского театра стал частью его судьбы. Посвятивший всю свою жизнь театру режиссер и драматург в бесконечном поиске. Он ни на минуту не выключается из жизни любимого детища, успевая поддерживать его творчески и организационно, писать новые пьесы и ставить спектакли самых разных жанров – от мюзикла до драмы.

– Вы начинали как непрофессионал: в 21 год возглавили студенческий театр МГУ «Наш дом». Не кажется ли вам, что нужно в театре сохранять «дух дилетантизма»: я не знаю как и по-детски смотрю и пробую?

– Обязательно. Ключевое слово – «по-детски». Не знать – это вообще самое замечательное. Я испытываю страх и трепет каждый раз, начиная новый труд. Перед листом белой бумаги, на первой репетиции страх ошибиться, не понять. Я не люблю само­уверенных, лихих, знающих все псевдомастеров. Как Алиса в Стране чудес блуждала, так и ты должен – в этом кайф нашей профессии. Постановка спектакля – приключение в ином мире, театр – окно в несуществующее. Ныряешь, как в море, и надо достичь глубин. Можно задохнуться, а можно достичь неведомого берега. Дилетантизм преодолевается постижением, а это и есть профессиональная школа.

– Вы свидетель и участник разных исторических и театральных периодов. Менялись убеждения, стиль, художественный язык. Есть ли что-то, что ушло и чего вам сейчас недостает, чего жаль?

– Ностальгии по советскому времени у меня нет. В это время я многие годы был фактически безработным. Я был внутренне свободным человеком, был полон сил, мог репетировать круглосуточно, у меня была тысяча идей, но… Я ходил как волк-одиночка. Была группа близких друзей, которые поддерживали: Витя Славкин, Гриша Горин, был опыт студии «Наш дом» − счастливого времени свободного творчества, когда я еще чувствовал себя дилетантом и овладевал профессией, наконец, опыт работы в БДТ и у Ефремова во МХАТе – золотой опыт! Но были и годы авторско-режиссерского простоя. Вынутые из жизни годы! Поэтому я никогда не прощу время, которое занималось уничтожением меня и мне подобных. Мы делали все, чтобы шестидесятничество как освобождение общественного сознания подтолкнуло страну и нас вместе с ней к тому, что назвали перестройкой.

Никакой цензуры, выпадания из деятельности в новое время не должно быть! Это мерзость, с которой удалось расстаться. Но какой ценой? Полжизни ушло на борьбу с системой. Сегодня молодые творцы не испытывают такого давления, но бойцовский характер искусства потерян. Все находятся в расслабленном состоянии, многие прокламируют аполитичность. Думаю, мы честно должны делать свое дело. Я счастлив, что в театре «У Никитских ворот» оба зала практически каждый день заполнены. Жаль только, что ушли друзья: Алик Аксельрод, у которого я учился, Витя Славкин, Илюша Рутберг… Ушел Георгий Александрович Товстоногов. Он мне протянул руку в свое время, дал возможность работать в самом высокопрофессиональном театре страны. Он − мой учитель в режиссуре, и я работаю по его художественным заветам.

 Отсутствие Товстоногова и ему подобных по авторитету мастеров сегодня ощутимо. Они давали планку, без которой большое искусство не может созидаться.

– Вас удивляет аполитичность молодежи. Вам кажется, что театр может быть гражданским высказыванием?

– Не может, а всегда и есть. Как бы мы ни уходили от политики, театр − искусство, которое происходит здесь и сейчас, и волей-неволей мы являемся ее частью. Даже тот, кто от нее уходит, политически себя выражает. Я ставил «Дядю Ваню» и объяснял артистам, что психологический театр тоже политичен: через 14 лет после Чехова началась Гражданская война. Он поставил диагноз обществу: люди, которые могли бы быть родными, оказываются врагами, дело кончается выстрелом. Это было предупреждением больной России, как и «Бесы» Достоевского. Театр политичный (не люблю слово «политический») будет всегда, потому что есть короткая жизнь, заканчивающаяся насильственной смертью, ложь, унижение, безбожие...

– Театр «У Никитских ворот» – ваш авторский театр. На каком «клее» он держится? Что объединяет людей?

– Студийность. Она и есть общность. Студийность – это постоянная учеба и постижение мастерства в дружелюбной атмосфере. Мертвечина в театре возникает, когда артисты думают, что они все умеют, и перестают быть живыми, творить. Они, может, и владеют ремеслом, но владеть только ремеслом – очень скучно. Удивляют творцы – непредсказуемые и свободные, кристально чистые этически.

– Вы как-то для себя формулируете принципы того театра, который строите, свою «систему»?

– Живой академизм – вот моя концепция в двух словах. Сошлюсь на Бориса Пастернака, который сказал: «Быть живым, живым и только». Репетируя спектакль, ты должен быть озабочен только этим – как сделать мир, который ты создаешь, «живым и только». Я люблю этюдный метод Станиславского: заставлять артиста импровизировать и, значит, заставлять его жить. Когда ко мне приходит молодой артист, у него примерно два сезона уходит на то, чтобы стать «моим», пройти школу театра «У Никитских ворот».

Сегодня у меня замечательная труппа без звездных артистов: им под силу практически любые жанр и форма. Юмор и интеллект помогают искать мотивировки. Если их нет, это не мой театр!

– Бывает ли такое, что у молодых артистов есть чему поучиться?

– У них больше возможностей. Мы начинали в их возрасте в другом обществе, где все запрещалось, наказывалось, и не только творить, но и жить было нельзя. Молодые артисты часто мыслят сегодня по-другому, получают легко любую информацию.

Я им всем завидую, потому что они свободнее нас и в силу этого способны на большее. Но у них нет ощущения своей миссии. У меня тоже его не было, пока не появился свой театр, противостоящий мракобесию и пустоте.

– Вы одновременно режиссер, драматург, постановщик собственных пьес. Насколько две ипостаси в одном человеке друг другу помогают или порой мешают?

– Профессии драматурга и режиссера разные, но, когда они переплетаются, возникает авторский театр. Профессия режиссера начинала свой путь с рождением Художественного театра в России, с наступлением Серебряного века в культуре, когда личность художника стала тотально востребованной, первостепенной. Мейерхольд имел полное право писать на афише «автор спектакля». Авторский театр Чехова возник благодаря режиссуре – прежде всего Немировича-Данченко и Станиславского. Я стал практиковать создание спектаклей, которые можно было бы сравнить с китайскими вазами, ведь они создавались в единственном экземпляре. Мои спектакли можно было только украсть, скопировать: стараюсь, чтобы режиссерское решение и драматургия взаимопроникали, были в них в абсолютной взаимосвязи. Я скоро понял, что пишу странные пьесы, которые как бы для себя за письменным столом только планируются, а созидаются как структура вместе с коллективом актеров, сценографом, композитором. Спектакль всегда вторичен по отношению к первоисточнику, но при встрече со зрителем имеет грандиозные преимущества перед пьесой, потому что театр – всегда версия, а литература – это дело. Когда я пишу, то думаю о режиссуре, но, приступая к постановке, начинаю «воевать» сам с собой: меня многое не устраивает в тексте, я начинаю от чего-то отказываться, что-то подписывать, дополнять.

Я должен создать мир спектакля, который вбирает в себя мир пьесы. Это соединение для меня – самый кайф в процессе творчества.

– Верите ли вы, что театр может изменить если не мир, то жизнь конкретного человека?

– Изменить – нет. Но…Театр может научить отличать добро от зла. Если условный Гитлер приходит на спектакль Шекспира, то уходит все равно Гитлером. Но если человек думающий и чувствующий увидит, где зло, где добро, то, может быть, и в жизни поступит более правильно. Необязательно, чтобы в пьесе действовал Сталин, но судьбы героев могут обнажить нашу историю таким образом, что эта пьеса становится антисталинской. Искусство подвигает нас к анализу жизни. Но еще оно должно приносить несказанное удовольствие.

«Театральная афиша»

Апрель 2017 г