Марк Розовский:

«- «Был ли Чехов женоненавистником»?..Расхожее мнение - был!.. Но как всякое расхожее мнение, оно страдает этакой желтизной, сплетничеством, нежеланием или неумением внедряться в глубины внутреннего мира великого писателя, сопоставлять факты его личной жизни с художественными образами и сюжетами его произведений.

Блестящий чеховский рассказ «Попрыгунья» тому яркий пример.

Суть в том, что главная героиня вобрала в себя отражения многих чеховских автобиографических элементов взаимоотношений Автора с модным богемным салоном Кувшинниковой, художником Левитаном, актрисой Яворской («Чарудаттой») и даже с Ликой Мизиновой, закрутившей на глазах Антона Павловича роман с Игнатием Потапенко – другом Чехова, писателем средней руки, несравнимым по таланту с нашим автором… Кстати, Чехов называл Потапенко «всесторонним негодяем». Основания к тому были: Лика забеременела от бывшего друга Игнатия и родила ему дочку по имени Христина, которая вскорости умерла от крупозного воспаления легких. Конечно, судьба Лики прорежется и в «Чайке», но и «Попрыгунья» полна косвенных ассоциаций и с Яворской, и с Мизиновой.

Можно вспомнить и других чеховских женщин – Елену Шаврову – начинающую беллетристку, искавшую с Чеховым плотоядной близости. Или Ольгу Кундасову – полусумасшедшую даму, которой он с Сувориным помогал деньгами, а она в ответ называла Чехова «патентованным Дон-Жуанишкой».

Чехов увиливал от подобных «попрыгуний». Его выбор - не ненавидеть женщин, а принимать их такими, какими они есть.

«Попрыгунья» - это прежде всего ИСТОРИЯ ИЗМЕНЫ. То бишь история женщины, прозевавшей свою любовь к великому человеку, который, любя, был с ней рядом – доктору Дымову.

А ведь Дымов по всем признакам может считаться alter ego самого автора – доктора А.П.Чехова!

В заключение добавлю: музыка нашей «Попрыгуньи» - это мелодии знаменитых русских романсов, по моей просьбе Юрий Ряшенцев написал для них новые стихи, сохранив так называемые узнаваемые «шлягворты». Эти искусные стилизации легли в основу вокально-танцевальных решений для нашего «русского мюзикла».